Эта серия материалов посвящена четырем сестрам императрицы Елизаветы (Сисси). Мы продолжаем рассказ о Софии Шарлотте Августе Баварской.
Мать-герцогиня поразмыслила, списалась с сестрами в Вене и в Дрездене, и перед ней снова забрезжила надежда.
23-летний Фердинанд, герцог Алансонский, был младшим сыном герцога Немурского и внуком короля французов Луи-Филиппа I из Орлеанской ветви династии Бурбонов. Он вырос в Англии, куда семья Орлеанов отправилась в изгнание после потери трона в 1848 году. Матерью Фердинанда была Виктория Саксен-Кобург-Гота – двоюродная сестра английской королевы.
Женская «мафия» продумала все до мелочей. Тетя-королева позвала погостить к себе в Дрезден племянницу Софи, а ее сын принц Георг как бы случайно в то же время пригласил Фердинанда, а заодно и его сестру Маргариту, чтобы все выглядело не как явная неумелая попытка свести двух молодых людей. Хотя, может, и сестру не просто так пригласили.
Гуляя по парку замка Пильниц, летней резиденции саксонского короля на берегу Эльбы, Софи и Фердинанд не замечали, что на них устремлены десятки глаз в ожидании, удастся ли хитро задуманный план. Для них организовывали пикники, прогулки на природе в узком кругу с остановками попить чаю в тесных лесных хижинах, где приходилось сидеть, касаясь друг друга локтями и плечами. И как бы случайно молодые люди всегда оказывались сидящими рядом… На прогулках фрейлина Софи будто невзначай чуть отставала от пары, чтобы у них была возможность перекинуться парой фраз без свидетелей и подольше посмотреть друг другу в глаза. О деталях и результатах подробно докладывали герцогине Людовике и герцогу Немурскому.
Эрцгерцогиня Софи из Вены тоже одобрила кандидатуру Фердинанда. Людовика очень дорожила мнением сестры и всегда советовалась с ней перед принятием судьбоносных решений.
И план удался на славу! Молодые люди понравились друг другу. Затем Людовика пригласила герцога Алансонского с сестрой погостить в Поссенхофен под предлогом, что ее сын Карл Теодор недавно стал вдовцом и время в компании молодых ровесников отвлечет его от грустных мыслей. Аристократические мамаши под предлогом «пригласить погостить» никогда не упускали из виду главную цель – устроить браки детей. Герцог Алансонский с сестрой были молодые и бессемейные, к тому же католики и королевских кровей, а в Поссенхофене как раз (вроде случайно) имелись в наличии дочь на выданье и сын-вдовец. Какое совпадение…
У Карла Теодора и Маргариты ничего не сложилось. А вот в отношении Софи и Фердинанда усилия мамаш и тетушек были вознаграждены! В июне 1868 года в Поссенхофене влюбленный герцог попросил у родителей 21-летней Софи ее руки.
Фердинанд был очарован своей невестой: «Она набожна, проста, мила, нежна и умна. Ей нравится тихая жизнь, тем не менее в ее натуре есть некое естественное веселье. Моему отцу она будет заботливой и почтительной дочерью, а мне – супругой, о которой я мечтаю.» (Хорошо, что герцог Алансонский не мог заглянуть в будущее).
***
Через три месяца после помолвки, 28 сентября 1868 года, в часовне замка Поссенхофен состоялось венчание.
Вечером накануне бракосочетания произошло событие, которое удивило всех. Небо над озером Штарнбергерзее озарили невероятные по красоте букеты фейерверков, которые отражались в темной глади воды. Поздравлял ли Людвиг таким образом бывшую невесту из своего замка Берг на противоположном берегу? Или, может быть, это грандиозное шоу было устроено в честь императрицы Марии Александровны, урожденной принцессы Гессенской, которая в тот момент гостила у него?
Князь цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст, баварский премьер-министр, присутствовавший на церемонии, вспоминал, что невеста выглядела невозмутимой и равнодушной и это вызвало среди гостей определенные слухи. «Да» перед алтарем было произнесено ею без всяких эмоций и звучало как «да мне все равно». На венчании играл «Свадебный марш» из оперы «Лоэнгрин» Рихарда Вагнера.
После нескольких спокойных и счастливых недель в Поссенхофене молодожены стали собираться в дорогу. Жить им предстояло в лондонской резиденции Буши Хаус (Bushy House), которую королева Виктория выделила находившемуся в изгнании герцогу Немурскому.
***
Первое время Софи чувствовала себя в новой обстановке комфортно. Лондонская осень – великолепная пора. Парки сияли желтым золотом под лучами солнца, а небо было голубым и прозрачным. Муж окружал ее заботой и любовью. И скучать не приходилось. Все соседи стремились познакомиться с молодой герцогиней и наперебой приглашали ее в гости. Софи, как и ее сестры, была прекрасной наездницей и с радостью принимала участие в охоте – излюбленном занятии английской аристократии.
Пара часто посещала живших неподалеку орлеанских родственников – дядю, герцога Омальского, и его супругу Марию Каролину, урожденную принцессу Бурбон-Сицилийскую, приятную пару, к которой судьба была не очень милостива – трое их сыновей умерли молодыми (а вскоре умрет и последний, четвертый сын. – Прим. автора). Каждый визит молодоженов привносил в их грустный дом немного радости и свежего ветра.
Но с наступлением английской зимы с ее постоянными дождями и туманами Софи стали периодически мучить болезненная меланхолия и депрессия.
Также она не смогла найти общий язык с авторитарным свекром, герцогом Немурским.
Дядя, герцог Омальский, предложил супругам провести зиму на вилле его жены в Палермо. Солнечная Сицилия благоприятно сказалась на состоянии Софи. Вместе с мужем она совершала прогулки по острову, бродила по пляжам, выезжала на лодке в море. Но через два месяца им пришлось в спешке покинуть остров. Будучи Бурбонами, они оказались там нежеланными гостями. Военный губернатор Сицилии не мог гарантировать их безопасность. Фердинанд предложил отправиться в Рим, где жили сестры Софи – Мария и Матильда. И там молодая герцогиня снова ожила.
***
А затем к ней опять вернулась депрессия. Даже рождение дочери Луизы (1869) и наследника Эммануэля (1872) только ненадолго прогнало хандру. На протяжении всей жизни Софи так и не смогла полностью избавиться от этого недуга. Короткие периоды нормального состояния чередовались с меланхолией и затяжными депрессиями.
Депрессия была семейной болезнью Виттельсбахов, от которой в той или иной мере страдали все дети герцога Макса, кроме, пожалуй, Карла Теодора.
Конечно, все можно списать на наследственность. Но нельзя не признать, что представители этого класса отчасти сами были виноваты в том, что они изнывали от скуки, бездеятельности и бесцельно метались по жизни. Материально они были обеспечены. Весь быт для них организовывала многочисленная прислуга. С детьми тоже сидели няни и гувернантки. Что им оставалось делать? Работать или заниматься какой-то умственной деятельностью было не принято, особенно среди женщин. Немного музицирования, чтения, сочинительство стишков (как пример – Сисси), и на этом все. Мало кто смог найти себе осмысленное занятие или дело всей жизни. Как тут со временем не впасть в депрессию? И только Карл Теодор, выучившийся на врача и занимавшийся лечебной деятельностью, не знал, что такое меланхолия и депрессии.
***
Такая семейная жизнь не отвечала ожиданиям Фердинанда. Софи неустанно колесила по Европе – Париж, Лондон, Баден, Вена, Инсбрук, Поссенхофен. Как ни любил он жену, но с годами ее требование постоянно сопровождать ее в бесцельных поездках и ее вечное уныние стали его тяготить. Он, как мужчина и потомок Бурбонов, жаждал политической деятельности. Во время Франко-прусской войны он пытался сделать военную карьеру во французской армии. В 1874 году у Фердинанда был шанс стать королем Испании. Но обязательным условием для этого был отказ от французского гражданства, к чему он не был готов. После свержения Наполеона III у живших в изгнании французских Бурбонов появилась надежда на трон Франции.
Свекор, считая своего сына слабаком, идущим на поводу у жены, начал вмешиваться в их семейную жизнь.
С годами началось отчуждение супругов. Софи моталась по Европе, а муж жил с детьми во Франции. Затем, видя, что Бурбонам во Франции ничего не светит, он продал всю свою французскую недвижимость и купил для семьи тирольский замок Ментльберг. Отсюда было совсем недалеко до родной жене Баварии.
***
В 1886 году Софи узнала о загадочной смерти своего бывшего жениха Людвига. На его могиле она плакала и просила прощения у покойного. За что? За роман с Эдгаром Ханфштенглем? После этого Софи заболела и впала в очередную депрессию.
Меняя медиков, которые не могли ей помочь избавиться от недуга, герцогиня Алансонская познакомилась с мюнхенским врачом Францем Глазером. Он был на год моложе ее, женат на дочери российского государственного советника и являлся отцом троих детей. И в возрасте 40 лет Софи снова влюбилась.
И снова, как 20 лет назад, она бросилась в омут с головой, отдавая себя чувству без остатка. Влюбленная пара не прилагала особых усилий, чтобы скрывать свою связь. Весь Мюнхен говорил о них. Обманутая жена доктора тоже не молчала, публично клеймя позором неверного мужа и принцессу-разлучницу.
Софи решила просить у мужа развода. За всю 700-летнюю историю дома Виттельсбахов ни одна принцесса так не позорила семью! Мать сгорала со стыда за дочь, а от отца, прикованного к постели после двух инсультов, этот скандал старались скрывать. Сисси из Вены написала сестре гневное письмо, возмутившись ее выходящим за все рамки приличия поведением.
Доктор Глазер тоже был готов развестись ради герцогини Алансонской. Видя, что обстоятельства сильнее их и легальным путем им никак не быть вместе, влюбленные решились на побег. В южно-тирольском городе Мерано их настигли и Софи насильно привезли домой к мужу. По воспоминаниям племянниц, Фердинанд вел себя «как святой». На гневные тирады супруги он отвечал «голосом, полным любовной мягкости, доброты и успокоения». Все жалели мужа и винили в случившемся жену.
***
По совету брата Софи Карла Теодора (который, как мы знаем, сам был врачом) Фердинанд решил определить жену в частную клинику «Мария Грюн» близ Граца, где известный психиатр и сексопатолог Рихард Крафт-Эбинг специализировался на пациентах из высшего общества, склонных к «сексуальным извращениям». Когда Софи привезли туда, она спросила: «Со мной будет то же, что и с королем?» (Она была уверена, что Людвига II убили).
Методы «терапии» были по нынешним понятиям довольно жесткими, даже жестокими – электрический ток, ледяной душ, пальба над ухом из пистолета. Софи провела в клинике несколько месяцев. Если бы Фердинанд захотел, он мог бы оставить ее там до конца жизни. Муж в те времена имел над «оступившейся» женой почти неограниченную юридическую власть.
Никто такого не ожидал, но пребывание в клинике ей помогло. Возможно, подействовала не сомнительная «терапия», а психотерапия и переосмысление вопроса: «А чего же тебе не хватает в жизни?» У Софи было все: красота, любящий муж, материальный достаток и здоровые дети (она не хоронила наследников, как сестры). Может, ее проблемы были по большей части надуманы? Во всяком случае, пройдя через ад психиатрической лечебницы, Софи наконец смогла найти себе занятие по душе. Она обратилась к религии и вступила в Третий орден доминиканцев (это когда можно жить мирской жизнью, без принесения обета, но при этом заниматься богоугодными делами). Теперь смыслом ее жизни стала забота о бедных.
Полностью избавиться от психологических проблем она не смогла. На праздновании 80-летнего юбилея герцогини Людовики, куда съехалась вся семья, Софи при всех бросилась на пол перед матерью и, горько рыдая, просила у нее прощения.
В 1891 году герцогская пара выдала дочь Луизу замуж за кузена Альфонса Баварского. В том же году сын Эммануэль тайно женился на француженке недостаточно высокого происхождения. Она умерла вскоре после родов. А в 1896 году Эммануэль женился снова – в этот раз на дочери бельгийского короля Генриетте.
4 мая 1897 года в Париже под патронажем Софи состоялся очередной благотворительный вечер Bazar de la Charité. За прилавками стояли представительницы аристократии и буржуазии. Чтобы привлечь на вечер побольше посетителей, заранее объявили, что там будет диковинный аппарат под названием «синематограф» братьев Люмьер, который покажет «движущиеся изображения».
Строение украсили театральными декорациями, сделанными из бумаги, ваты, дерева, ткани и лака. Помещение освещали карбидные лампы с открытым пламенем. Кинопленка была из огнеопасной нитроцеллюлозы. Короче, идеальные условия для пожара. Зал вспыхнул как спичка. Началась массовая паника. Кто-то был затоптан, кто-то задохнулся, на кого-то упала горящая крыша.
Через двадцать минут на месте базара осталась куча обугленных балок вперемешку с изуродованными до неузнаваемости 130 телами. В основном это были женщины аристократического происхождения или представительницы высшего среднего класса. Череп 50-летней Софи опознали с помощью ее дантиста по недавно поставленному мосту. А тело не нашли.
По воспоминаниям одной чудом спасшейся свидетельницы, герцогиня Алансонская не пробивалась к выходу, а пыталась вывести молодых волонтерок, за которых она считала себя ответственной. И последнее, что от нее слышали, был крик: «Мы сейчас предстанем перед Господом!»
Муж пережил Софи на 13 лет.
Наталья Скубилова, г. Вена
Фото подобраны автором
